Опытный кролик - Страница 155

155

— Даже туда? — Максим мотнул головой в сторону постройки с обязательным раздельным входом для мужчин и женщин у входа в парк, — Считаешь, что я один не дойду до кондиции?

— Мне запретили оставлять вас одного.

— Хорошо, давай пойдем вдвоем, друга подержишь. Мне доктора как раз недавно запретили тяжести поднимать. Подержишь?

В темноте Ненашев не видел, но знал, что его «телохранитель» стремительно покраснел. Фраза срабатывал всегда.

— Упокойся. У меня пятиминутный перерыв на «ля моменталь»!

Сотов начал переваривать «что бы это значило?», а Максим усмехнулся. Задание «отвлечь внимание и сбежать с приема» он выполнил.

Спустя пару минут по аллее парка нетвердой разболтанной походкой шел человек в командирской форме. Фуражка лихо заломлена на затылок, слегка покачивающаяся походка, сопровождается раздраженным ворчанием: «до чего диверсанты довели пенсионера».

Но никто его слышал. Рядом, в ста метрах под гром оркестра танцевали и гуляли беззаботные люди. «Счастье мое я нашел в нашей встрече с тобой, всё для тебя — и любовь, и мечты…»

Давно закончил выступление хор Белгосфилармонии, и теперь по парку имени Первого Мая летел вихрь чарующих звуков, под них кружились девушки в летних платьях, юноши в костюмах, и неизменные военные.

Панов злился. Еще пять минут и «влюбленная пара» навсегда покинет точку «бифуркации». Встанет со скамейки и продолжит веселиться. Ищи тех бабочек в ночи. «Аллея Охов и Вздохов», прочитал на табличке Максим и, наконец, увидел «объект». Он понаблюдал еще минуту, ошибиться было нельзя.

— Почему вы меня не приветствуете? И головной убор, между прочим, так не носят!

Темноволосый плотный парень, на голову выше Ненашева, презрительно посмотрел на майора с пушками в петлицах. Чувствуя запах, он даже не стал смотреть ему в глаза. Быдло, большевицкая пьянь!

Но на нем форма русского капитана, и назначенное время еще не наступило. Он поднялся и нехотя приложил правую руку к виску, а в ответ очень характерно вскинули ладонь. Как красиво, очень по-русски, словно у его отца.

Какой отвратительный звук! Что-то холодное вошло под его ребра и немного повернулось.

Панов умел работать и левой. Видя, как ученик зеркально путает стойки, те два инструктора из спецназа не стали ничего исправлять, а, переглянувшись, чуть добавили пинков.

Парень дышал, но понимал, что умирает. «Нож в печень, никто не вечен», шутил сам. Но как обидно! Поймали нелепо, подло и бесчестно. И сам хорош, сразу расслабился, попав на Родину.

Жаль, ничего не сказать в ответ. Можно лишь хрипеть, плевать кровь, и смотреть на врага глазами, полными ненависти.

Но почему ответный взгляд выражал какую-то усталость, сожаление, а рука убийцы заботливо поддерживает ему голову, пока он окончательно не утратил блеск в глазах.

Полковник убил немецкого диверсанта, но настоящего, стопроцентного, пробы некуда ставить, русского. Тот шел сюда, веря Алоизычу, обещавшему русскому народу помочь стряхнуть с себя ненавистный режим, уничтожить жидов и прочих гадов, пьющих русскую кровь. Да хоть с самим чертом, лишь бы против коммунистов .

Девушка еще ничего не успела понять, а ее молодой красивый кавалер, говоривший так мило и интересно, неожиданно осел мешком на землю. Как? Они же договорились продолжить знакомство завтра. В полдень воскресного дня. Он обещал обязательно заехать за ней и тогда…

А какие в голове роились мысли! Вдруг не придет, или забудет адрес? Вдруг, я его потом разлюблю, или он меня?

Теперь парень, которого она, может, всю жизнь ждала, лежит в пыли, а его убийца присел на корточки и шарит по телу.

«Дура! Что ж не бежишь? Ясно, обмерла в ступоре» — не обращая внимания на подругу, Ненашев искал у обер-лейтенанта жетон. Лоб покрылся испариной, неужели ошибка?

Максим, наконец, нащупал алюминиевый овал в кармане галифе. Лиха беда начало! Выдохнул и стер со лба липкий пот. Переложил чужой «ТТ» к себе в кобуру. Повесил на плечо сумку, куда сунул документы и снятые часы.

Что-то надо делать с девицей. Сидит как мышка, лишь глаза распахнуты в ужасе. Но постепенно начинает отходить, вот и дрожь пробила.

— А ну бегайт! Зарежу! — на немецкий манер коверкая слова, произнес Максим и попробовал улыбнуться, заранее зная, какая непритворная гримаса возникнет на его лице.

Убить человека так, означало начать душегубить. Дороги назад нет — мать его теперь война, и горе всякому, вставшему на пути.

Девушка посмотрела на побелевшее лицо. Убийца не остановится ни перед чем. Еще больший ужас захлестнул, как удавкой сжимая горло. Она несмело сделала первый шаг, потом другой. Потом, сломя голову, бросилась в сторону танцплощадки.

Там люди, они должны ее защитить! Через несколько секунд раздался пронзительный крик, способный заглушить любой оркестр:

— Убили, его убили! Помогите! Да помогите, кто-нибудь! — она была уже не в силах остановиться.

Панов покачал головой, помня, что для привлечения внимания надо сразу кричать «пожар!».

Затем поморщился, сунул в карман «немца» приготовленные документы, а после положил под шею трупа стограммовую толовую шашку, укрепив ее двумя безвольными руками.

Через пять секунд за спиной удаляющегося майора грохнуло «безоболочное взрывное устройство». Все, пропала, сгинула личность молодого человека, как и его, Ненашева. Вместе пропали без вести.

*****

— И как прошло? — иронично спросил у Максима водитель.

— Знаешь где у статуи Давида центр композиции? В то место и иди с расспросами!

155