Опытный кролик - Страница 143

143

— Ну, а после боя?

— Как обычно, господа. Мне странно слышать подобный вопрос от вас. Ничто не помешает солдатам потратить избыток ярости на врагов, в случае их сопротивления. А тех, кто выживет, пусть отправят в тыл. Там ими займутся. Однако, русских офицеров чином от капитана и выше предварительно надо допросить.

— Даже евреев-комиссаров?

— Да, если имеет высокий чин или сдался добровольно. Можете даже отправить их в тыл, все равно, пересыльный лагерь никто не переживет. А против зачинщиков азиатских методов борьбы действуйте незамедлительно, строго, без рассуждений . Немедленный и быстрый капут.

— Но среди них могут быть и…

— Семиты их навсегда испортили, — пресекая вопрос, пояснил присутствующий здесь инструктор роты пропаганды.

В немецкий народ входила и восточно-балтийская раса.

Ее представители жили и в исконно славянских землях. Особенно много на севере, где Нева впадает в Балтийское море, а Двина — в Северное море. Но если фюрер считает именно так, значит ему виднее.

— Не забывайте всегда снимать ремень, — сострил доктор, желая свести все дело к шутке — Если попадется девица, то вместо галифе должна упасть юбка.

Все сразу улыбнулись. Бабы-комиссары — экзотика русской компании. Женщинам не место на фронте. Дети, кухня и церковь — вот удел материнских воспроизводителей нации. Но пока девушки не перебесились, могут служить во вспомогательных войсках.

Однако, в новых приказах и инструкциях сквозила назойливая двойственность. О той морали, внушенной родителями, вспоминалось лишь в родном Фатерлянде, а на войне, как на войне.

Жестокость необходима. Вовремя и грамотно проявленная, она дает поразительный эффект, уменьшая потери. Но всякая акция должна неизменно проходить под контролем командования.

Случаи, когда разгоряченные боем солдаты приканчивали пленных, неизбежны. Но они должны немедленно пресекаться, иначе командиру грозил полевой суд.

Неконтролируемая бесчеловечность превращает армию в банду патологических убийц, способных воевать лишь с себе подобными ублюдками, а метко стрелять — только по беззащитным. Участие в акциях устрашения не укрепляет, а разрушает психику.

Вермахт победоносен, пока превосходит врага не только организацией, но и железной дисциплиной. Но сегодня из Европы они вторгаются на варварский Восток, несколько тысячелетий уважавший одну жестокость и силу. Азиаты! Насилие против них есть благо для будущего.

Немцев слишком мало для этой зараженной жидовским большевизмом страны. Чтобы победить, надо сразу внушить страх и ужас. Позволено все. Проявление солдатского товарищества с врагом тут не допустимо. Все равно, они начнут стрелять нам в спины.

Никто особо не возмутился. Лишь выразили беспокойство возможным падением дисциплины, и прикинули время, когда до умов солдат дойдет новая установка.

— Все, господа я закончил, дальше можете общаться, но, простите, без меня.

Кон захлопнул папку и сунул ее в портфель. Документы предназначены только для офицеров, а приказ о вторжении и необходимые инструкции солдатам зачитают сразу, как стемнеет.

— Эрих! Останьтесь с нами! Зачем торопиться?

— У меня скоро будут гости, — улыбнулся гауптман и посмотрел на часы. Личная карьера занимала Эриха теперь больше, чем собственный батальон. Может визитеры объяснят, почему его не наказали?

— Секунду! Памятный снимок! — вмешался доктор. Беккер считал себя летописцем батальона и желал запечатлеть на «лейку» все значимые события. Впрочем, фотоаппарат носили многие. Они меняли будущее Германии, делая ее великой державой, и каждый мечтал увековечить свою роль в истории, хотя бы и в личном альбоме.

— Хорошо, только пять минут.

Офицеры встали около стола, на котором неутомимый ветеринар выставил табличку с аккуратно выведенными цифрами «21.6.41».

Час назад в разведбатальоне зазвонил телефон, предвещая новую встречу с тем пожилым господином из абвера. Да, он тогда прошлый раз хорошо набрался, но происшествие никто особо не заметил и даже не попрекнул.

Каттерфельда вместе с командиром батальона пионеров и начальником штаба полка, назначенного первым к переправе через Буг, гауптман встретил на наблюдательной вышке, за последние три дня наращенной еще на пять метров.

Гости расстелили карту и, сверяясь с местностью, стали что-то на нее наносить. Перед Эрихом постепенно возникала подробная схема русской обороны.

— Ваш русский друг довольно занятная личность. На вашем месте, я бы уступил ему девушку, — усмехнулся барон, — Похоже, он это заслужил.

— На каком месте? — решил уточнить гауптман.

— Сначала вам придется научиться пить по-русски и постоянно закусывать. Иначе вам никогда не сделать карьеру в этой компании.

— Это что, все он? — поразился Кон, кивая на карту, — Неужели вы доверяете прохвосту?

Теперь Каттерфельд посмотрел на гауптмана, словно доктор на умственно отсталого больного. Эрих непроизвольно залился краской, думая: вот, что значит обер-лейтенант абвера. Как оказалось, погоны значат далеко не все. Рыцари плаща и кинжала не имеют высоких званий, но с их мнением считается даже полковник.

— Конечно, нет, — ответил барон, — Что мы о нем знаем? То, что Ненашев когда-то жил в Германии, неглуп, тактически грамотен, умеет играть на самолюбии собеседника и очаровывает манерами прекрасных польских дам. Я бы даже сказал, что он агент ОГПУ.

Тот, кто видел вареных раков, сможет представить цвет лица гауптмана. Иносказательно ему объяснили все.

143